Главная › Новости

Почему карикатуры Charlie Hebdo вызвали такой резонанс

Опубликовано: 03.09.2018

Я - не «Шарли», заявляет молодежь Крыма

Теракт в редакции французского журнала - шокирующее событие. Это чудовищное преступление, но не против свободы слова - против свободы мысли и семиотической игры. Это преступление против мировоззренческой парадигмы Запада, в которой оказываются совмещенными концепты, которые, казалось бы, не могут соседствовать. Попробуем разобраться.

Существуют законы восприятия человеком окружающего мира. Психологи и философы сформулировали их достаточно четко. Некоторые из них могут помочь нам понять резко отрицательную реакцию религиозного сообщества и части населения на карикатуры. Гештальтисты полтора века назад сделали открытие: внешний мир воспринимается по принципу «фигура-фон». Находясь в одной и той же комнате на вечеринке, разные люди будут обращать внимание на разные детали. Фокус внимания одного человека будет направлен на обстановку, другого - на собравшихся людей, третий будет искать стол с закусками, а четвертый взглянет на часы, чтобы понять, когда ему нужно уйти. Точно так же, читая книгу или бросая взгляд на карикатуру, каждый из нас видит то, что для него актуально, понятно, близко и в том контексте, который обусловлен его опытом, воспитанием, ценностными аспектами. Восприятие обладает свойством константности (постоянства). Свободомыслие (и творческое сознание, прежде всего) характеризуется гибкостью соединения концептов. Пороги этой гибкости могут расширяться настолько, насколько это позволяет себе сам человек и, безусловно, общество, которое влияет на него.

Россиянам трудно принять то, что в европейской культуре могут соседствовать религиозный и сексуальный образы. Эмоционально мы испытываем прилив агрессии, реакцию сопротивления, отрицания, даже отвращения, когда видим карикатуры Charlie Hebdo. Если мы копнем чуть глубже, то обнаружим за этими реакциями совсем другие состояния - стыда, смущения, беззащитности и даже чувства вины за то, что мы увидели эти картинки. И это при том, что сегодня в нашей стране уже мало кто произнесет эпохальную фразу: «В СССР секса нет», но ведь эта фраза звучала совсем недавно, нам уже проще говорить о сексе, но все еще позволять себе и другим отклоняться от консервативных взглядов на него.

Примерно так же в начале XX века общество сопротивлялось появлению бикини, обнажающего и подчеркивающего прелести женского тела. Люди испытывали те же эмоции сопротивления и подавленного страха, наблюдая на пляжах появление девушек в узких полосках ткани вместо слитного купальника.

Безусловно, больше чем Зигмунд Фрейд, о связи религии и секса не писал никто. Религиозные верования Фрейд называл попыткой «преодолеть чувственный мир посредством мира желаний». Он говорил о подавленной сексуальной энергии, сублимации через совершение религиозных обрядов. Надо ли говорить, что далеко не все психологи были с ним согласны? Его ученики, создавшие свои школы на основе психоаналитических открытий, безусловно, величайшего ученого и практика, от подобных концепций отказывались. Но ряд случаев, в том числе история с реакция общества на карикатуры Charlie Hebdo, заставляет вспоминать слова австрийского психолога. Ведь то, что нас не волнует, не вызывает у нас подлинных сильных эмоций. А то, что сильнее всего отрицается, честно говоря, больше всего и волнует.

Уверена, что погибшие в результате чудовищного акта сотрудники журнала были профессионалами и очень тонко чувствовали, с какими образами они играют, осознавая риски. С технической точки зрения, это действительно сильное и смелое издание. Пытаясь привлечь внимание общества к конфессиональным проблемам, карикатуристы Charlie Hebdo выбрали сочетание самых острых контекстных приправ: религию и секс. Да, были и другие концептуальные сочетания, менее вызывающие, вроде Депардье на танке (который, кстати, поддержал Charlie) или Путина, делящего карту мира. Но кого удивят карикатуры на политиков, когда в интернете фотожабы и покруче расходятся? Да и у католиков сознание оказывается менее табуированным: карикатуры на Папу Римского были восприняты с меньшей агрессией. Я не оправдываю и не отрицаю право на существование подобного издания. Журнал выходил на территории Франции. Если французы выходят на улицы в поддержку Charlie, значит, они признают это право. Charlie Hebdo рискнуло сыграть с огнем, залезть в пчелиный улей, понимая, что их ужалят. Они понимали, с какой мировоззренческой парадигмой имеют дело и сами приняли решение обратиться к ней, именно так и такими средствами. Свидетельством тому является широко расходящаяся цитата погибшего редактора журнала: «Я предпочитаю умереть стоя, чем жить на коленях». А я прокручиваю в голове фразу, сказанную моим другом из Франции: «Знаешь…Пытаясь уничтожить Charlie Hebdo, они сделали его бессмертным».

Дарья Яушева, психолог, журналист